Культура, история русского Севера

После тяжелой зимы и смерти двух членов экспедиции — Якова Чиракина и Тараса Колызанова — 11 марта число больных вновь увеличилось одним работником.

«17 апреля, до полудня ветры посредственны, тучно и мокрый снег, с полудня шторм, слякоть и временно дождь; напоследок сильный град, который величиной в половину фузейной пули и продолжался до полуночи» — писал в своем дневнике Федор Розмыслов.

23 апреля умер работник Тимофей Тижин.

8 мая Розмыслов производил наблюдения, при помощи которых определил как высоту солнца в полдень (36 гр. 14 мин.), так и северную широту места своей зимовки (73 гр. 39 мин.), а равно и склонение компаса (3 гр. 20 мин. восточное).

13 мая не стало еще одного работника — скончался Андрей Поспелов. В этот же день появился новый больной работник. 17 мая все больные из находящейся на Дровяном мысу промышленной избы были доставлены в ту, где зимовал Розмыслов. Сделано это было «для вспоможения в их болезни».

22 мая отмечен жестокий ветер, которым с высоких гор наносило тяжелый горный воздух, наподобие дыма. В этот же день, первый раз после зимы, было приступлено к геодезическим работам, для чего и было отправлено несколько человек в Белужий залив.

25 мая был произведен промер от избы по льду до Карского моря, а 27 смерть похитила и еще одного работника — Епифана Попова.

1, 3 и 6 июня Розмысловым производились новые наблюдения относительно высоты солнца в полдень и северной широты места. Последняя все три раза была определена 73 гр. 38 мин. 11 июня и еще жертва смерти — работник Дементий Бернов.

12 июня — новые наблюдения над высотой солнца и определение северной широты; она по-прежнему отмечена 73 гр. 38 мин. 16 июня производили осмотр льда в проливе. Его толщина была найдена в два аршина (1,5 м).

30 июня Розмыслов увидев, что толщина снега значительно убавилась, а между тем в проливе лед был весьма крепкий, решил продолжить начатое осенью 1768 г. дело по описи берегов средней части пролива. Забрав с собой всех здоровых и оставив судно и больных «на милость Сына Бога Всевышнего», он отправился к реке Шумиловой, к знаку под литерой «А», поставленному по окончанию работ осенью, и приступил к геодезическим работам. Во время этих работ Розмыслов также был занят розыском какого-то «весьма примечания достойного» камня и исследованием одной горы, которая, по словам покойного Чиракина, сообщившего также о камне, имела на себе много горючей серы. Эти сведения были получены от него еще осенью, но тогда к поискам названных предметов приступить не удалось.

Чиракин утверждал, что камень был «посредственной высоты, что можно оный на судне спокойно увезти», красота его заключалась в том, что он «в ясный при солнце день глазам представляет разных цветов искры». Тщательные поиски этого камня не увенчались успехом; было рассмотрено множество камней «и не один кроме дикого цвета никакой отмены не показал». Розмыслов даже пришел к тому заключению, что и самое сообщение Чиракина об этом камне является не более, как «облгание». Это последнее штурман усматривал и из того, что сам Чиракин «мог бы скорее и легче, почти за алмаз почитаемый камень, себе в пользу получить, нежели свои трудные промыслы употреблять». Не оказалось также и серы горючей на той горе, на которую указывал Чиракин: там был найден «один щебень и слой гнилого аспида».

5 июля работы пришлось окончить, так как к этому времени пролив значительно наполнился водой и самый лед отстал от берегов и не имел прежней крепости.

По возвращении к месту зимовки, члены экспедиции на другой день, 6 июля, принуждены были с грустью присутствовать при новой, уже седьмой жертве неумолимой смерти, похитившей на этот раз матроса Ивана Казимерова, умершего от «чахоточной болезни».

Розмыслов вообще не отмечал, чем были больны те или другие члены экспедиции, и лишь только сделал такую отметку против матроса Казимерова. Две причины могли вызвать это уточнение: или болезнь, погубившая матроса, была особенной, по сравнению с болезней, сведшей в могилу его товарищей, или на Казимерова Розмыслов смотрел, как на казенного человека, о котором могли потребовать более подробных сведений.

9 июля «от идущих с гор ручьев» вынесло в пролив из Тюленьего залива весь лед, что указывало на скорое освобождение от него и самого пролива, а следовательно, и на скорую возможность вновь пуститься в плавание. Вследствие этого, на другой день было приступлено к осмотру судна. Последнее оказалось с течью и довольно значительной: через каждые 8 часов воды прибывало до 14 дюймов (35 см). Сама течь опять открылась в носу из под гнилой кокоры, которая и была вырублена, и это место было законопачено пенькой.

15 июля было еще раз произведено определение широты места — на этот раз широта отмечена 73 гр. 39 мин. 17 июля из-за продолжающейся сильной течи производился новый осмотр судна, результатом которого явились новый ремонтные работы. Материалом для исправления кочмары служила привезенная с берега густая глина, смешанная с отрубями ржаной муки. Но и после этого «течь не весьма успокоилась». 18 июля во всем проливе сильным западным ветром разломало лед, который с этого дня и носился по проливу до 28 июля.

23 июля экспедицию постигло большое несчастье: заболел Федор Розмыслов. Болезнь вскоре значительно усилилась (с 26 июля Розмыслов отмечен в журнале труднобольным) и все время уже не отпускала его до самого возвращения в Архангельск. Начальство над экспедицией с этого числа, согласно Наставлению Головцына, принял подштурман Губин.

С 28 июля приступили к снаряжению судна для нового плавания.

По материалам: «Экспедиция на Новую землю под начальством Розмыслова в 1768-1769 гг.», 1898 г., Н. Чулков; «Первые русские исследователи Новой Земли», 1922 г., составитель П. И. Башмаков

Другие публикации раздела: