Культура, история русского Севера

Печорский путь, судя по археологическим находкам, очень древний и был уже известен финским туземцам, от которых узнали его и новгородцы. Последние именно этим путем ходили с XII, по крайней мере, века за Урал в Югру, т. е. в область нижней Оби, заселенную остяками («Егра» — зырянское прозвище остяков). Слухи о сказочных пушных богатствах «полунощных стран», где, по рассказам, из туч падают молодые белки и олени, рано стали привлекать «за Камень» (за Урал) предприимчивых новгородских промышленников, которых не пугал «путь до гор тех непроходим пропостьми, снегом и лесом». По следам промышленников Новогородское государство снаряжало за Урал военные экспедиции для сбора дани с туземцев, порой проникавшие глубоко в югорскую землю, как например в 1364 г., когда новгородская рать «повоевала» всю Обь и вверх, и вниз до самого моря. В летописях сохранились не лишенные яркости повествования об этих походах и об упорном сопротивлении, которое новгородцам оказывали югорские князьки под стенами своих городов. В грамотах XIII века Югра фигурирует в числе новгородских волостей. Зависимость остяцких князьков от господина Великого Новгорода ограничивалась, однако, очень, по-видимому, нерегулярной уплатой дани соболиными мехами и другими местными произведениями.

Печорский путь был связан с центром русской равнины посредством Северной Двины и ее притоков: Юга и Сухоны, получающих начало из Алаунской возвышенности (Валдайские горы). По Северной Двине путь этот шел к северу, образуя в XVI веке два разветвления: во-первых, до устья Пинеги и далее по Пинеге до мыса Николаевского, волоком на реку Кулой, впадающую в море, и морем вдоль берегов до устья Мезени, Мезенью до впадения в нее реки Пезы и Пезским волоком на верховья р. Цильмы и из Цильмы в Печору. Другой, более употребительный вариант того же пути, шел с Двины по Вычегде до реки Выми, вверх по Выми и Вымским волоком на Печору, далее оба пути сливались.

Фрагмент «Карты Мезенского и Пустозерского уездов…», 1745 г. (клик для увеличения)

С Печоры за Урал было также несколько путей по притокам Печоры, вытекавшим из Уральских гор: северный — Усою до Урала и, перевалив через Урал, на верховья Соби, впадающей в Обь; другой — Щугором на Сыгву и на Сосву, принадлежащие к бассейну той же Оби, и, наконец, по Илычу на Вогулью и на Сосву. На Оби путь раздваивался. В южном направлении он шел вверх по ее течению, и в конце XV века русские уже достигали Иртыша. В северном — спускались по Оби до ее устья в море и из Обской губы въезжали в примыкавшую к ней с востока Тазовскую губу, берега которой не позднее начала XVI века сделались известны русским под именем Мангазеи (название дано по имени одного из самоедских племен).

Фрагмент карты «Части рек Печоры, Оби…», 1745 г. (клик для увеличения)

После падения Новгорода, Печорский путь оказался в руках московских великих князей, которые и попытались в конце XV и начале XVI столетия использовать его для подчинения далекой Югры. Этим путем совершен был, в частности, знаменитый поход князей Петра Ушатого и Семена Курбского в 1501 году: военные силы были собраны на Печоре, здесь «осеновали» и город зарубили (Пустоозерский острог), от Печоры шли до Камня две недели, «щелью» перевалили через Камень и, отбиваясь от нападений «каменных» самоедов, спустились в долину Оби; причем ратные люди ехали на собаках, а воеводы — на оленях. Перебравшись через Урал, войско разделилось на две части и в двух направлениях произвело жестокое опустошение неприятельской страны: было взято более 40 городков и захвачено в плен около 60 туземных князьков.

Исходным пунктом для московских экспедиций послужила Вымь, на берегах которой еще в конце XIV века образовались обширные владения московского ставленника, владыки Пермского. Пермская епархия, закинутая на далекую окраину, на самую границу русской культуры, очень скоро приобретает своеобразный характер полусветской и полуцерковной пограничной марки, и укрепленный «владычень» городок Усть-Вымь, построенный на месте зырянского языческого мольбища, делается центром, откуда Пермский владыко не только проповедует христианство среди окрестных дикарей, но и распространяет на северо-восток и за Урал русское влияние, являясь посредником между великим князем московским и его югорскими данниками — владыко «печаловался» перед ним за всех этих югорских, кодских и вагульских князьков, выхлопотывал им «опасные» грамоты для проезда в Москву, сам сопровождал их в столицу. Под владычным городком и при участии представителя владыки заключались мирные договоры между ними и вассалами московских государей — князьями вымскими; «печалованием» владыки его клиенты освобождались из плена.

Однако, печорский путь был слишком отдален от Москвы, чтоб им можно было совершить прочное завоевание Зауралья. Дело ограничивалось тем, что временами отдельные югорские князьки обязывались доставлять дань в великокняжескую казну. С завоеванием Казани и освоением Камских путей, московское правительство совершенно отказалось от мысли использовать Печорский путь с завоевательными целями. Но и в дальнейшем он служил обычной дорогой, по которой в течение XVI и XVII столетий шло очень большое движение за Урал. Печорский «чрезкаменный» путь являлся по преимуществу путем торговых и промышленных людей, которые шли по старым проторенным дорогам за Камень в поисках драгоценной пушнины.

Населенные пункты и таможня на Печорском пути

Устюг, благодаря своему положению на перепутье, связывавшем Печору с русскими рынками среднего Поволжья и с единственным русским портом для внешней торговли — Архангельском — делается в XVI веке важнейшим торговым центром и средоточием всей торговли сибирскими мехами. Далее, на восток, на всем протяжении Печорского пути вырастает ряд промысловых слободок и становищ: Окладникова слобода на Мезени, Ламножня на Куме, Усть-Цилемская и Ижемская слободки. Еще дальше на восток возникают временные становища промышленников. Таким становищем был, вероятно, тот «град», на месте которого был выстроен Пустоозерский острог. По сведениям, собранным Герберштейном, между устьями восточных притоков Печоры — Щугура и Подчерема — находилось в начале XVI века «складочное место для товаров» торговцев, ехавших за Урал. Другим таким складочным пунктом был в начале XVII века Роговой городок в вершинах Усы, под Каменем: сюда приезжали пустозерцы «с великими товарами», здесь они осеновали и вели торг с самоедами, которые съезжались в Роговой издалека, даже из-за Урала, с Казыма, с Обдора и с Куновати; сюда же, как дорога станет, к ним приезжала пустозерская «каменная» самоядь, «их знакомцы и други» и нанималась перевозить их и их товары за Камень к Кунной самояди.

Есть повод думать, что таким же становищем был первоначально Носовой городок, на месте, где впоследствии возник Обдорский острог, и, может быть, Березов. На пути между Березовым и Мангазеей, мы находим какой-то «Пантуев город», очевидно, тоже одно из случайных русских зимовий в тундре. В самой Мангазее, первое упоминание о которой мы находим в «Сказании о человецах незнаемых», составленном не позднее первой четверти XVI века, еще до основания здесь в 1600 году правительственного острога, стояли уже городки, «что поставили торговые люди», т. е. «вымичи и пустозерцы и многих государевых городов торговые люди», которые «преж сего приходили в Мангазею и в Енисею» и с туземцев «имали на себя воровством дань». На одно из таких промышленных зимовий в Мангазее — на «Зырянский городок» — натолкнулись сургутские служилые люди в 1601 году.

Еще глубже на восток, на Турухане — притоке Енисея, составляющем кратчайший путь между Тазовской губой и этой рекой — образовалось в начале XVII века Туруханское зимовье, служившее в течение ряда лет местом «большого съезда» торговых и промышленных людей и оживленной «ярманги», впоследствии ставшее резиденцией воеводы и административным центром Мангазейского уезда. Туруханское зимовье, со своей стороны, послужило исходным пунктом, откуда шло дальнейшее продвижение промышленных ватаг вниз по Енисею до устья и вверх, в Нижнюю и Подкаменную Тунгуски, а в двадцатых годах XVII века промышленные люди с Нижней Тунгуски проникли на Вилюй и на «великую реку» Лену.

В течение XVII века Печорский путь оставался важнейшей артерией, по которой шло почти все движение русских промышленников на соболиные промыслы. Московское правительство в ревнивом стремлении контролировать с фискальными целями это движение, перехватило поэтому Печорский путь своими таможенными заставами. Таковы были Ижемская застава в Ижемской слободке и Собская и Обская заставы в Березовском уезде. Когда промышленные люди попытались уклониться в сторону от этих застав и стали обходить их новой дорогой по Сыгве, то и здесь, на одном из ее притоков Киртасе, была устроена Киртасская застава.

Хотя Печорский путь и был преимущественно путем поморских промышленников, но в XVII веке им в некоторых случаях пользовались и административные лица, например, воеводы, ехавшие на воеводство. Этим же путем сплавлялась и ясачная мягкая рухлядь из некоторых сибирских городов. Путь просуществовал до XVIII века, когда в 1706 году он был закрыт по распоряжению из центра по не совсем понятным соображениям, и только в XIX веке возникает вновь вопрос о восстановлении в широком масштабе сообщений между Печорой и Обью.

Далее мы рассмотрим запретный морской путь в Сибирь и Камский путь.

Профессор С. В. Бахрушин. «Очерки по истории колонизации Севера», 1922 г.

Другие публикации раздела: